Вчера вечером гуляла с соседкой, и она напомнила мне одну интересную вещь о том, как тело, или один какой-то орган, может быть средоточием зла и грязи и засорять ментальный уровень.
Моя соседка поделилась со мной одним странным ощущением. Ей кажется, что ее большая грудь, из-за обилия жировой ткани, превратилась в очаг токсичности и дискомфорта, который ей постоянно мешает и отравляет существование.
Я тоже вспомнила, что все эти 3-4 года, пока я ела, ела и ела, и особенно ближе к осени-зиме 2013, когда мое недовольство собой и своей жизнью стали достигать критической отметки, я считала свое разросшееся брюхо таким ядовитым очагом болезни и засорения.
Я ненавидела себя, свой жыр, 8-ой размер, но в тоже время наслаждалась своим
уродливым телом и своей способностью так мерзко нечеловечески опускаться. За столом я хронически переедала, запихивая в себя через силу и через 'не могу'. Вставала из-за стола обожравшейся и от этого жутко неудовлетворенной. Я ела курятину, индюшатину, заливала все это вином, запихивала салатами, булками, тортами, мешая одновременно 10-20 несовместимых ингредиентов. Потом рыгала, задыхалась, потела, смердела, болела, мучалась распертым брюхом, запорами, не высыпалась, так как всю ночь мой бедный организм вынужден был переваривать эти помои. Я думаю, в те времена моя воля к смерти, самонасилию и саморазложению торжествовала. Во мне жили ненависть, неудовлетворение и осуждение всего и всех, зависть и злоба. Мой живот отравлял мои мозги, засорял мой духовный и ментальный планы.
У меня вошло в привычку ходить после работы в магазин одежды TJMAXX, набирать разного барахла, идти в кабинку для переодевания и фотографировать себя: в одежде и без, с безобразным выпирающим животом, с бесформенными ляжками. Я выбирала большую кабинку для инвалидов с хорошими зеркалами во всю стену и ярким светом, чтобы подолгу и внимательно рассматривать себя во всем своем уродстве, каждый изъян своего деформированного тела. Я всегда носила с собой iPad и фотографировала свой выдающийся в профиль живот: особенно уродство было заметно, когда я примеряла красивые платья и узкие брюки. Однажды я даже показала свою фотку своей коллеге по школе, расползающейся, но все еще красивой женщине.
Короче, я была на 100% уверена, что мое безобразное брюхо - это рассадник моего глубочайшего недовольства собой, всей моей депрессии, отчаяния и грязи, которая гниет и переваривается внутри меня. Что этот глубинный пласт моего отчаяния и разрушения, физического и духовного, коренится именно в животе.
Я была уверена, что это не по своей инициативе я так жру и гублю себя, а мной что-то руководит. Ведь я понимала и чувствовала, что иду к смерти и что во мне зреет какая-то ужасная болезнь, но продолжала злобно жрать и запихиваться до предела. Я хотела разрушить себя и высвободиться через разрушение. Или это нечто, сидящее во мне, провоцировало мое разрушение для каких-то своих тайных целей.
В связи с этим вспоминаю рассказы Ю. Мамлеева про отношения человека с его животом. Мамлеев много пишет о еде и человеческом теле и создает зачастую совершенно плотские шокирующие образы. Живот - это космос, независимый разум, отдельное существо, таящее жизнь или несущее смерть своему хозяину. Или даже управляющее мыслями и поступками своего хозяина. Вот несколько цитат.
"- Я одного не пойму,- раскрасневшись, говорил Кукушкин Кисе,- отчего в жизни одновременно так хорошо и так плохо? Мне вот сейчас хорошо, а знаешь, как я свой живот жалею? В нем ведь разум есть.- И он погладил располневшее брюшко.- Ему ведь, нежному, в могиле лежать. А я, где я буду? Не хочу, не хочу, не хочу! (Живое кладбище)
...
Киса поучал его за пивом у края могил:- Ты, Боря, до сих пор не понимал, что мы в чуде живем. Пусть и в кошмарном, признаю. То, что мы по привычке принимаем за обыденность, ну там еда, движения, мысль, живот, алкоголь, баба, на самом деле есть форма скрытого кошмара и чуда. Просто все это повторяется, и мы это принимаем за обычное. А вот когда помрем или какой-нибудь там конец света случится, тогда завеса спадет и некоторые поймут. Да и так никакой обыденной жизни на самом деле нет. (Живое кладбище)
...
И в этот момент Федор, судорожно крякнув, как будто опрокидывая в себя стакан водки, всадил в живот парня огромный кухонный нож. Таким ножом обычно убивают крупное кровяное животное.
Прижав парня к дереву, Федор пошуровал у него в животе ножом, как будто хотел найти и убить там еще что-то живое, но неизвестное. Потом спокойно положил убиенного на Божию травку и оттащил чуть в сторону, к полянке. (Шатуны)
...
«Теперь можно и в Бога поверить», — тихо и потайно сказал Василий Нилыч, поцеловав свое изображение в зеркале.Он походил по комнате еще полчаса, поглаживая себя по брюху и смакуя разлитое по всему телу духовное удовлетворение. (Утро)
...
Косицкий скрылся. Кошмариков погладил брюхо и задумался. «Прежде всего я поеду к бабе», — решил он, почувствовав прилив сил. Вообще последнее время эти силы вспыхивали в нем, только когда умирали его близкие. (Утро)"
И мой любимый в этом отношении мистический плотоядный и могильный рассказ - Неприятная История
"Доктор педагогических наук Анна Карловна Мускина, одинокая женщина лет 50-ти, отличалась тем, что необычайно любила поесть. Говорила даже, что за утренним чаем она съедает целый батон хлеба. Работала она психологом и консультировала целую сеть детских психиатрических больниц. Зарабатывала она массу денег, рублей 500-600 в месяц, которые почти все бросала на еду.
...
В 11 часов началась научная конференция. Анна Карловна почти ничего не слышала, что говорили выступающие, потому что была занята своим животом. Он казался ей живым существом, жирным и теплым, необычайно родным, как прилепившийся к телу пухлый ребенок. Она шевелила его, слегка покачивала, и от удовольствия изо рта ее текли слюни.
...
Итак, наглухо запершись в закутке, она приступила к трапезе. Первым делом Анна Карловна жадно схватила за ноги курицу и стала ее кусать меж ног. При этом ей показалось, что курица чуть-чуть живая и таращится.Набрав в рот как можно больше курятины и отложив остальное, она откинулась на спинку стула и начала сладостно проглатывать пищу, причем по мере продвижения еды вниз выражение ее лица все время менялось, пока не стало совсем блаженным и добрым, как у праведницы... Вспотев от радости, она продолжала в том же духе.
...
«Сказать или не сказать?!» Анна Карловна пересчитала все тени на стене, почему-то раза два плюнула на пол. Постепенно она стала делать попытки решить, что сказать все-таки нужно. «Ведь если не скажешь, умрешь, — тоскливо подумала она. — А если скажешь — выживешь, все так просто и логично», — заключила она, недаром одной из замечательных особенностей Анны Карловны был ум.
...
Но сколько бы попыток принять положительное решение она ни предпринимала, все они упирались в ее чувство. Она сама толком не могла понять это чувство, оно выражалось только упорным и тягучим: «Не хочу!»Стараясь уяснить его перед собой, она пришла к тому, что не хочет себя раскрыть из-за того, что тогда вылезет на свет, на глаза людей, ее «бука», что-то родное и глубокое, свое, что никому нельзя показать, что делает ее — ей. И вообще она вся обнаружится как препарированная лягушка.Но было во всем этом еще что-то, что она не могла выразить даже перед собой. Это было нечто тайное, дурашливое и алогическое, но очень бодрое, хотя и направленное против всей формы жизни как таковой.На следующий день она на все махнула рукой и просто плыла по течению.
...
Никто, за редким исключением, к ней не приходил, и она чувствовала себя страшно одиноко. «Хорошо бы живот отделился от меня и жил сам по себе, — думала Анна Карловна. — Он был бы моим хорошим знакомым, собеседником, обедал бы в кресле, спал в шкафу».
...
Потом она опять впала в сумеречное состояние, и мысли потекли пустые, далекие, странные, ни к чему не относящиеся...В пять часов, когда Анна Карловна забылась, снова пришли врачи.Они осмотрели ее тело и сразу увидели темное, зловещее пятно на животе. Это была гангрена, часть вывернутой кишки сгнивала. Тотчас вызвали «скорую помощь» и Анну Карловну повезли в больницу на операционный стол; по дороге она скончалась."
Поразительно! У меня были очень похожие отношения со своим брюхом, оно жило своей жизнью, вздувалось, ворочалось, в нем что-то гнило, ползали черви, разрастался грибок. Оно было огромным и бомбообразным и, если б я не сделала все эти чистки, эта бомба точно бы взорвалась!!!
А вот истинная причина Живота:
"Основные шлаки и грязь, как ни странно, скапливаются не в физическом теле, а в эмоциональном и ментальном. Этот «мусор» накрепко увязан с биологическим организмом, ибо грязь тонких тел, как кинопроектор на экране, проецирует залежи шлаков в физическом теле. Это они «отдираются» с трудом и болью, накапливаясь в крови, отравляют будни голодающего плохим настроением и отвратительным общим самочувствием."
И вот, о ВЫХОДЕ - ну, как, как к этому не стремиться??? Как не стремиться вырваться из рабства Живота и Прожорливости, из смрада, глистов, болезней, гниения, смерти, и главное - собственной покорности, апатии и сознательного разложения???
"Во многих своих поэтических произведениях Рамалинга описывает процесс трансформации, посредством которого его нечистое тело, состоящее из нечистых элементов, было преобразовано в чистое тело из чистых элементов, именуемое сварна дехам (золотое тело)."
и
"Согласно описанию, которое даёт Рамалинга, это золотое тело выглядит двенадцатилетним. 210 Физиологические процессы в нём прекращаются, больше нет никаких проблем с едой, пищеварением, ростом, старением и т.д. Тело выглядит очень изящным и красивым и совершенно не отбрасывает тени. Кожа становится необычайно мягкой, все нервы, мышцы и сухожилия постепенно расслабляются, кости, мембраны и хрящи становятся гибкими, кровь свёртывается, семя затвердевает и концентрируется. Мозг и все его части становятся подобными раскрывающемуся цветку. По всему телу циркулирует эликсир, лицо озаряется светом. Дыхание мягко и прохладно, от него веет тишиной, нежностью и гармонией. Внутренние слёзные железы щедро изливаются, в ушах звучат прекрасные мелодии. Всё тело становится прохладным. Все видимые части тела расцветают в божественном экстазе. Сердце переполняется любовью; эго исчезает, равно как и все эмоциональные и ментальные пороки. Воцаряется исполненный нежности, любви и сострадания покой. Страстное желание обрести Божественную Милость льётся через край. Высшая любовь заполняет тело, заключающее в себе божественную жизнь, 211"
